За широкими полями, за дремучими лесами, за Рипейскими горами стояло на земле дивье царство и правил им царь Дый. Дивьим царство прозвали за то, что жили в нём дивные люди: с младых лет легко зверем иль птицей оборачивались, кажный мог любую хворобу и немощь исцелить — кажный искусно владел волшебным ремеслом и чудеса разные умел сотворить.
От того боязно было простому люду дива на пути повстречать — вдруг осерчает, да и заворожит? Вот и старался народ обходить дивье царство окольными тропками. Да и сами дивы к простому люду без нужды не захаживали.
Так и жили всяк по себе, своим укладом: дивы в своём царстве живут, чудеса разные сотворяют — простой народ трудом честным от зари до зари на жизнь промышляет. Отцы хлеб растят, матери с хозяйством управляются, старшие братья на рыбу речную охотятся, старшие сестры грибы-ягоды в лесу сбирают — а ребятишки малые всем в трудах помогают.
Не легко простому народу от жизни такой — от зари до зари на ногах бегаешь, и дух перевести некогда. А присядешь — останешься голодным: хлеб сам себя не вырастит и в муку не перемелется, рыба сама себя из речки не выловит, грибы-ягоды сами в лукошко не прыгают, да и хозяйство само собой порядок не удержит — а без муки и грибов-ягод караваи румяные с пирогами душистыми не испечешь, ухи жирной без рыбы не наваришь, без присмотра всё хозяйство развалится! Тяжело людям все дни в заботах, да по-иному никак.
Как-то раз собрала одна хозяйка узелок с припасами и говорит младшему сыну:
— Пойди сынок, в поле к отцу и отнеси ему узелок с лепешками ржаными, да кваском. Отец твой с ранней зари на покосе трудится, проголодался небось уже — ты ему обед то и отнеси!
Взял малец узелок с лепешками и кувшином кваса, да и пошёл знакомой дорожкой.
Долго ли, коротко ли шёл, только почудилось ему, будто посреди дороги огнём синим полыхнуло — как молния с неба ударила! А на небе ни тучки махонькой, ни лёгкого облачка нет, одно лишь солнышко стоит высоко-высоко и с высоты печёт-припекает. Решил малец, что привиделось ему от жары и пошёл дальше.
Токмо опять ни с того, ни с сего, как полыхнëт на дороге синим пламенем! Заприметил мальчонка то место, где огнём сверкнуло, и пошёл к нему напрямик взглянуть, что за диво посреди бела дня творится. Глянул — лежит на дороге пёрышко будто лебединое: само беленькое как молочко — а пух так и переливается синими искрами!
Смекнул малец, что не простая птица пёрышко диковинное обронила. Поднял он свою находку, завернул в тряпичный платок, спрятал запазуху, да и продолжил свой путь.
Вскорости пришёл мальчонка к отцу и отдаёт тому узелок с припасами. Обрадовался отец, что сын ему обед принес, присел дух перевести от усталости, и говорит:
— Присаживайся и ты со мной, сынок, вместе отобедаем — мне одному много будет!
Развернули они узелок, разложили припасы и сели отобедать.
Вот сидят они рядышком, лепешками закусывают, квасом из кувшина запивают. А мальчонка в уме всё о пёрышке диковинном думает. Спрашивает он у отца:
— А скажи, батюшка, бывает ли в мире така птица, чтоб пёрышки беленькие как молочко были?
— Бывают такие, — кивает с улыбкою ему отец.
— А бывает така птица, чтоб пёрышки беленькие как молоко — а по краям будто огнём синим переливаются? — продолжает допытываться малец.
— Что ты, сынок, таких чудных не бывает! Побасенки это! — смеётся отец.
— А что, батюшка, ежели я скажу, что видел таку птицу? — осторожно спрашивает мальчонка отца.
— Прям так уж и видел? — не поверил ему отец. — Где ж ты таку диковинку заприметить успел?
— А ты глянь, батюшка, что я на дороге нашёл! — достал мальчонка заветный платок с пером и осторожно развернул тряпицу.
Смотрит, а пёрышко с виду будто самое обыкновенное — не пробегают по краям огоньки синие, ни одной искорки не видно.
— Экий ты у нас с матерью выдумщик! — рассмеялся по-доброму отец. — Находка твоя самая что ни на есть обычная, нет в ней ничего диковинного!
— Как же так, батюшка, ежели я сам видел, как по краям пёрышка огоньки синие переливались? Так светило, будто молния с неба сбежала! — чуть не расплакался от обиды мальчонка.
— Видел, говоришь? Тады не переживай, мож оно силу свою подрастеряло маленько, отдохнёт чуток, и вновь светить будет. Ты спрячь покамест находку свою обратно в тряпицу. Как вернусь домой вечерком, ещё раз глянем вместе на это пёрышко, мож и засияет! — утешает мальчонку отец. — Таперича беги домой, пособи матери, покудова я туточки управляюсь.
Завернул мужик пустой кувшин с остатками трапезы в узелок, отправил сына обратно к дому, а сам снова за работу принялся.
Тем временем идёт мальчонка домой, а сам всё о пёрышке думает: отчего оно перестало светиться — мож и правда простая птица его обронила? Мож помстился тот свет диковинный?
Остановился мальчонка посередь дороги и вновь достал пёрышко из тряпицы — вспыхнуло перо синим светом-пламенем, будто кто огнём поджёг!
— Вона значит как — обманщиком перед батюшкой меня выставляешь! Будет ему таперича думаться, будто я небылицу сочинил — и всё по твоей вине! — рассердился малец. — Отчего при батюшке свет свой прятало — шутки надо мной шутишь? Так я тебе отплачу — лежи, где лежало и жди свово хозяина! — сказал так, да и бросил чудесное пёрышко в сердцах на землю.
В тот же миг вспыхнуло пёрышко ярким синим пламенем, словно костёр жаркий к небу взвился — выходит с того костра красна девица из рода дивов.
Спрашивает дивица громко:
— Кто меня к себе призвал? Кому подмога дивья понадобилась? Беда кака приключилась — али совета мудрого ищешь?
Испужался малец, живую диву пред собой узрев, а вида не подает, отвечает ей чинно:
— Здравия тебе, дивица! Не сочти за обиду, токмо не было во мне мысли дивов звать. Ненароком то вышло: нашёл я на дороге пёрышко чудесное, и не ведал, кто тому пёрышку хозяин иль хозяйка.
— Глянь-ка, каков храбрец! Росточком мал, да собой удал — не испужался ответ предо мной держать! — рассмеялась дивица. — Ну, коли я уже тут, сказывай своё заветное желание — так и бысть, исполню всё в точности.
— Благодарствую тебе, дивица, токмо мне ничего не надобно! — отвечает ей мальчонка. — Всё у меня есть: и кров над головой, и пропитание, и одëжа добротная- всем я доволен, негоже жалобиться!
— Неужто нет у тебя никакой нужды? — удивилась дивица. — Неужто нет во всём белом свете того, о чем печалится твоя душа?
— Мал я ещё, дабы большую нужду испытать — все заботы на плечах батюшки с матушкой! День-деньской трудятся они от зари до зари, и минутки нет, чтоб без дела прохлаждались! — честно поведал дивице малец. — От того одно токмо у меня желание — поскорее бы время пришло мне заботы о батюшке с матушкой на себя взять! Дабы могли они отдохнуть от трудов тяжких и порадоваться простой жизни.
Выслушала его дивица и говорит:
— Не ведала я, что простому люду так тяжко живётся. А потому пособлю я вам, чем могу — поделюсь с людьми своим волшебством. Токмо ты о нашей встрече никому не говори!
Сказала так — и исчезла, будто её и не было.
Пошёл мальчонка домой и сам себе не верит. Было ли? Не было ли? Не иначе как от жары привиделось. На том и порешил сам для себя.
Вечерком вернулся отец с поля и стал спрашивать у мальчонки пёрышко. Хоть и не хотелось тому лгать, а пришлось сказать, будто потерял. Боязно было, что посчитают его выдумщиком. Так и не сказал никому о том, что с ним в дороге приключилось.
На следующее утро проснулся малец, умылся, и сели они всей семьёй завтракать во дворе. Прилетела вдруг откуда не возьмись птичка-невеличка: присела на самый краешек стола, крылышки опустила — и смотрит на всех так, будто спросить что хочет.
— Оголодала, видать! Возьми тихохонько чистую миску, да отсыпь птахе каши рассыпчатой, пусть полакомится! — велел мальчонке отец.
Выскользнул малец осторожно из-за стола, сбегал в дом за чистою мискою, наложила мать в ту миску каши рассыпчатой с горкою — да и понёс малец угощение птахе. Идёт и дышать боится, дабы не спугнуть. А та сидит себе как ни в чем ни бывало на краешке стола, словно знает, что не обидит никто!
Поставил мальчонка перед птицей угощение, смотрит — а по пёрышкам будто огоньки синие пробежали! Смекнул тут малец, что не простая птица к ним в дом прилетела, а сама дивица в облике птички в гости пожаловала! Интересно ему стало, что дальше будет.
А пташка наелась каши рассыпчатой и давай под крышей дома гнездышко вить.
— Обжиться, видать у нас решила! — улыбнулся отец. — Ну ничего, ещё от одного рта не обеднеем!
Так и не стал никто гостю нежданную прочь от дома гнать. Прижилась птичка-невеличка под крышей.
С того дня, как по волшебству, все дела у семьи в гору пошли: за что ни возьмутся, всё в руках ладится — любая работа втрое быстрей делается! Встанут спозаранку, примутся за труды — а к обеду уж всё переделано! И силушки в жилах столько, что никакой усталости нет!
От того стала вся семья по вечерам в игры играть, да песни развеселые петь. Поселились в доме смех и счастье — радостно стало на белом свете жить!
Опосля какое-то время выждала птичка-невеличка времячко, когда мальчонка один во дворе будет, села к нему на плечо и говорит человеческим голосом:
— Пришло время моё возвращаться в родные края. Да ты того не бойся — волшебство моё с вами останется. Ибо наделила я силушкой своей волшебной всякую птаху, что в синем небе летает — принесут они на крыльях своих людям радость и счастье! Ты об том никому другому не сказывай, но сам помни и детям своим накажи, когда вырастешь: кто примет птицу в свой дом — тот и будет счастлив, а кто не примет — так и будет маяться всю жисть!
Сказала так, распрощалася и пропала, будто и не было её никогда. Смотрит мальчонка, а под крышей дома совсем друга птица в гнезде появилась — по виду самая что ни на есть обычная. В семье же и вовсе никто не приметил разницы.
Как сказала дивная синяя птица — так оно всё и сбылось слово в слово: повадились птахи под крышами домов людских гнезда себе вить да птенцов выводить. Одни люди над тем посмеивались по-доброму, да угощали гостью зерном отборным с пирогами румяными — другие бранились, прятали зерно по закромам, да гнали метлой прочь со двора.
В каком доме приняли птиц с уважением — в том и жисть на лад пошла, стали жить все в достатке и сытости. А кто гнал птицу прочь — с утра до ночи спины гнули в трудах тяжких, а достатка так и не нажили.
С тех давних пор прошли многие тысячи лет. Давно уж не встречаются на пути людей дивы, и не показываются на глаза чудеса. Однакось и поныне спрятана в крылах птиц волшебная дивья сила приносить людям радость и удачу.
От того и говорится в народе, что ежели поселилась на крыше аль под крышей птица, да вывела птенчиков — знать, поселилась в том доме сама синяя птица счастья! Стало быть жить той семье отныне в счастии и радости!
